- 33 -

Высылка на вечные времена

 

В тюремном коридоре столпилось множество таких же как я, ожидавших очереди расписаться в канцелярии под извещением о высылке. Меня сразу же окружили, стали расспрашивать, на какой срок ссылка, куда отправляют. Говорили о трех местах высылки: Красноярский и Новосибирский края, Казахстан. Если не обозначен срок высылки, значит на вечные времена.

 

- 34 -

Всех ссыльных перевели в старый корпус тюрьмы на Батарейную улицу, в большую камеру, окнами обращенную во двор и рассчитанную на несколько десятков заключенных. Толстые крепостные стены камеры покрыты плесенью. Нары насквозь пропахли сыростью. В углу - тяжелая железная параша. Утром и вечером выводят на оправку в грязную, холодную уборную... По одной стороне стены - ржавые рукомойники, по другой - пробитые в камне отверстия для испражнений. В уборной был вечно мокрый каменный пол, по которому разливалась зловонная смесь воды и мочи.

Режим в нашей камере отъезжающих не сравним с порядками в прежнем корпусе. Чувствуем себя свободно, днем отдыхаем лежа на нарах, громко разговариваем, некоторые даже поют от избытка чувств. Надзиратель у нас редкий гость. Начальство не приходит вообще, про обыски все забыли. Никого из нас никуда больше не вызывают, мы на положении ожидающих этапа: со дня на день будем отправлены по назначению.

 

- 35 -

В камере только и разговоров, кто, куда назначен на высылку, в какой край, каковы у каждого перспективы. Знатоки географии козыряют знаниями Сибири, рассказывают условия тамошней жизни, отдавая предпочтение южной части Красноярского края, где отличный климат, летом жара, произрастают арбузы и дыни. Назначенным в Красноярский край завидуют, сочувствуют тем, кто попадает в Новосибирскую область, представляя, что там холодно и неуютно.

Почему-то многие убеждены, что в ссылке станут работать по своей прежней специальности, потому что так уверяли следователи, завершая дела и напутствуя каждого своего подследственного обещаниями райских условий будущей жизни.

Пессимисты в нашей камере были другого мнения. Они рассуждали трезво и жестко.

- Кто такие ссыльные? - задавали они вопрос и сами же отвечали: - Такие же заключенные, с той лишь разницей, что не сидят за решеткой и не требуют конвоя. В остальном они будут терпеть всякого рода ограничения, что и у заключенных. О работе по специальности и думать нечего. Всех ждет тяжелая, изнурительная работа на лесоповале в сибирской тайге, на полях колхозов и совхозов, освоение бескрайних просторов целины.

Впоследствии я воочию убедился во лжи следователей и правоте скептиков. Но это будет потом, а сейчас все были как под наркотическим действием свободы, после томительных месяцев заключения в тюрьме.

Лежа на нарах, размечтался пожилой пскович, в прошлом крупный партийный работник, снятый с должности и вычищенный из партии за троцкистский уклон. Он просидел десять лет в Соловках, а теперь высылается в Казахстан:

- А хорошо бы, товарищи, как Пушкину, отправиться в ссылку в се ло Михайловское! Я бы ездил по выходным дням к своим во Псков!.. Замечательно! А что если написать такое заявление товарищу Берии, может, примут во внимание мой непрерывный десятилетний стаж ла герной жизни, да еще в северных условиях...

Снежным ярким утром вывели нас в последний раз гулять на тюремный двор. В коридоре повстречались с другой группой ссыльных, возвращавшихся с прогулки. Среди других заключенных, тяжело опираясь на палку, едва шел старец Алипий. Я его сразу узнал. У него страшно осунулось лицо, он весь побелел, стал похожим на старца Зосиму. Я окликнул его, помахал рукой. Алипий обернулся и, как мне показалось, улыбнулся. Значит узнал...

Это была наша последняя встреча.