1966 год

Адам и Ева говорили с Богом на одном языке. Теперь все смотрят друг другу в глаза пытливо, словно бы спрашивая: ты кто? Какого роду-племени? Когда закончилась война и в 45-м году пришло время получать паспорт, я был совершенно уверен, что никакой национальной проблемы больше не будет, раз мы победили Гитлера. Однако паспортистка в милиции думала иначе. Скользнув взглядом по моей метрике, она посмотрела на меня глазами, полными сострадания, и предложила на выбор любые другие имена и отчества взамен тех, которые были записаны в метрике. Я был оскорблен и сразу отказался. «Ну хоть отчество поменяй, — вздохнула она, — какое-то неблагозвучное оно у тебя — Айзикович».

Здесь я проявил слабость. Это имя было мне непонятно. Оно казалось уменьшительным от какого-то другого имени.

— Может, твое настоящее имя Айз? — спросил я отца.

— Не забивай себе голову глупостями, — ответил он. Но нет, это не глупости — понимать истинную природу наших имен. Когда читаешь Библию и особенно когда вчитываешься в имена, понимаешь, до чего же величественнее жили наши предки, оставленные один на один с окружающей их природой и Богом. Их имена — как касание ветром морских волн, деревьев, огня, жилищ, холмов или травы. Как потрескивание поленьев в костре или как пение птиц...

«Ло-хеш, Мал-лух, Ва-ан, Ха-шум, Аз-гад, Е-лам, Ре-хум, Ха-нан, Бе-цай, Биг-вай, Ха-риф, Ана-фоф, Ме-шул-лам...»

Однажды в Ленинской библиотеке я был совершенно потрясен видом человека, который нес книги. Одной рукой он прижимал к груди стопку книг, среди которых была «Гидравлика», а в другой была книжица с еврейской клинописью на обложке. Она лежала на ладони, как драгоценный хрупкий сосуд. Словно бы это и не книжица была, а ребенок.

Почему это происходит с нами? Отчего я был потрясен? Не потому ли, что если каждый народ пойдет этим путем — назад и вглубь, — мы обязательно придем к тому, с чего все начиналось. К единому языку и единому Богу.