1978 год

Тридцать лет со дня окончания школы. Встретились у Ноли Темкина и Евы. Ева смертельно больна — я этого не знал. Просто знал, что болеет. Только потом понял, что она затеяла эту нашу встречу, чтобы в последний раз всех нас увидеть. Видимо, не только я ничего не знал — все остальные тоже. Иначе встреча не получилась бы такой радостной. Один из нас, Гриша Гончаров, дослужившийся до полковника, не узнал меня, но мне показалось, он лишь сделал вид, что не узнал. Так, на всякий случай. Уж больно неестественно воскликнул, глядя на меня: «А это кто?» Он бы, наверное, очень удивился, если б я ему рассказал, как часто мне приходилось бывать в гарнизонах. Но я, видимо, зря так про него — злой иногда бываю. Лагерник. Когда мы по очереди тосты говорили, я так и сказал: «Кто куда, а мы с Борей — в тюрьму. Давайте, ребята, выпьем за Бориса. Помянем». У нас в классе было двадцать мальчиков, и все стали физиками да химиками, а не физиками да лириками. Я не в счет. Во всяком случае, настоящим лириком я так и не стал. Хотя все помнили, что в школе я писал стихи. Я прочитал стихотворение, которое написал совсем недавно, когда обдумывал одну техническую разработку:

Число... без запаха и цвета,

Бесстрастное, как тишь пруда,

Бессмертное, как свет вселенной,

Загадочное, как судьба.

Но сколько страсти, сколько силы

В себе должны мы содержать,

Чтоб ты нам тоже разрешило

Свой клуб небесный посещать.

 

Все мы так и остались учениками прекрасного человека и математика Александра Александровича Никольского. Он для нас сделал Число одухотворенным. И сумел приблизить его к Слову. Мне даже казалось тогда, что они мистически слиты в слово — числово. Но теперь так не кажется...

Дольше всего мужские и женские бригады у нас в лагере работали вместе на бирже. Однажды один грузчик сказал мне, что на бирже появилась одна новенькая — «из ваших». Зовут Ева. Меня от этого имени так и кольнуло. Тут же написал ей записку— ксиву. А через несколько дней приходят ребята с работы и все ко мне. Один мне яблоко на тумбочку кладет, другой — колбасы кусок, еще один из карманов конфеты вываливает, сыр появился, торт домашний... Оказалось, к Еве мама на свидание из Киева приехала и Ева передает мне подарки. Хороший я тогда вечер провел за столом с этой бригадой. Все тихо пили чай и улыбались. На меня смотрели, как на именинника. На 4-м ОЛПе Ева родила сына Колю от Бориса Калинина, тоже киевлянина, женой которого она и стала, когда они оба вернулись в Киев. Некоторое время она была в Центральной культбригаде. Дружила с Татьяной Окуневской^[1]. В составе культбригады у нас на ОЛПе она была только один раз, подарила фотографию, написала: «Братишке от сестренки».