Конкретные материалы на Климову

 

Насчитывается 6 зафиксированных бумагами мотивов к аресту Климовой на конец ноября - начало декабря и можно догадываться еще о двух, документально не оформленных.

1. В октябре 1982 Андрей Тиме познакомил Климову с Сергеем Введенским. Тот оказал Климовой ряд продуктово-театральных услуг и настойчиво интересовался "почитать". 10 ноября Климова дала ему книги Авторханова "Сила и бессилие Брежнева", Глезера "Искусство под бульдозером" и Солсбери "900 дней". 12 ноября Тиме, едучи в машине Воротникова, забыли эти книги в автомобиле, после чего Воротников с соответствующим заявлением сдал их в КГБ.

Это - четкая формальная причина, именуемая "сигналы трудящихся".

2. В конце октября Юрий Мельник познакомил Климову с буфетчицей Публичной Библиотеки им. Салтыкова-Щедрина Натальей Орловской. Та оказала Климовой ряд выдающихся продовольственных услуг, бралась добывать дефицитную плитку, в которой нуждался то ли Ильин, то ли знакомые Ильина, и назвалась книжницей. После того, как Маргарита обнаружила, что роман "Мастер и Маргарита" сия "книжница" именует "Мастер и Маргаритка", домогаясь получить несуществующее "парижское издание" его, Орловская уточнила, что "книжник" - ее муж, а она для него достает. Климова рассудила: "Я полгорода кормлю ее печенкой, она мне достала твердой колбасы столько, что всем ленинградским моим знакомым ее не съесть, так угожу и я ей", - и дала 19 ноября Орловской книжку Гуля "Одвуконь". Орловская (или ее муж формально) написала заявление в КГБ, и в воскресенье 28 ноября Наталья Орловская была допрошена по этому заявлению.

Это тоже четкая формальная причина той же категории. Кроме того, видно, что торопились.

3. В конце ноября в КГБ поступило заявление Мельник Ирины, написанное крайне безграмотно и безграмотным почерком, хотя по профессии она учительница. В заявлении Ирина сообщает, что ее муж Юрий Мельник в последнее время спит плохо, нервничает, не ест. Она стала допытываться, что с ним. Нехотя он признался, что некая Маргарита Михайловна Климова дала ему пакет с не проявленными пленками, зная, что он занимается фотографией, и просила проявить их для нее. Он согласился услужить ей, но по проявлении нескольких штук из большого числа оных, разглядел, что на них снят какой-то антисоветский текст. Он испугался, остальное не стал проявлять и отложил-засунул. Теперь же она требует от него этот пакет, а он уже сидел, не хочет связываться с антисоветчиной и боится. Он не знает, что делать, а Ирина просила КГБ помочь ему. Сам пакет с пленками (частично непроявленными) "Социалистического Вестника" (и, возможно, чего-то еще) был приложен.

Это тоже четкая формальная причина той же категории. Стоит лишь отметить, что, хотя Климова для протоколов подтвердила все, написанное в

 

этом заявлении и повторенное на допросах Мельников Ирины и Юрия, она на самом деле никогда не давала сего пакета Мельнику.

4. В те часы, когда Климова была еще дома и у нее лишь шел обыск, в УКГБЛО, т.е. в Большой Дом, были вызваны близкие к Кунгуровой лица: Михайлова Наталья, муж Натальи и муж самой Кунгуровой. Все трое допрашивались об обстоятельствах распространения Кунгуровою Любовью криминальной литературы на заводе, где работали Кунгурова и Михайлова, полученной Кунгуровою от Климовой. Все они вспомнили все, что знали, о причастности именно Климовой к указанной литературе, хотя никаких улик им не предъявлялось, да и не было, ибо сия литература давно уже была возвращена Климовой. Саму Кунгурову допрашивали на следующий день, иона дала показания, нужные для оформления ареста Климовой, который и был санкционирован на завтра.

Сами по себе сии показания являются четкой формальной причиной для последующих акций против Климовой, но в деле не видно четких оснований для вызова именно этих лиц; по-видимому, именно эти сведения подразумеваются во фразе обвинительного заключения: "Дело возбуждено по оперативным данным, поступившим в УКГБЛО...".

5. Андрей Тиме сразу же после обыска (собственно начал во время обыска) 30 ноября и на последующих допросах до 2 декабря для санкционирования ареста Климовой, дал обширные показания, уличавшие Климову.

Эти показания являются четкой формальной причиной, а сам вызов на допрос и обыск у него убедительно мотивированы после получения показаний Воротникова (см. п.1).

6. Стригин в своих показаниях 1-2 декабря подробно показал, как "навязывала" ему, несмышленышу, старшая его двадцатью годами Климова литературу, которую он, Стригин, по совести признает антисоветской; он даже написал соответствующее заявление, от которого, впрочем, в зале суда отрекся.

Эти показания являются формальной причиной, а вызов Стригина на допрос совершенно естественно мотивирован тем, что он случайно пришел к Завельскому во время обыска у того, причем у Стригина была обнаружена подозрительная литература, которую, по его словам там же, он возвращал Завельскому. Правда, несколько странно, что самого Завельского не торопились вызывать на допросы.

7. По ходу первых допросов Климовой, с их постоянным выходом на Волохонского и Andre можно думать, что следствие всерьез усматривало ниточку от Климовой за границу и к СМОТ, хотя никаких бумаг, подтверждающих эту догадку, нет.

8. По непрерывным настойчивым вопросам Климовой о Пименове можно думать, что следствие всерьез усматривало нечто криминальное в поведении Пименова, известное Климовой, хотя никаких бумаг, подтверждающих эту догадку, нет.