Гете-институт и Театр имени Йозефа Бойса заставили потомков фашистов отвечать за отцов в спектакле «Груз молчания»
В просторном зале Музея Сахарова расставлены несколько стульев. Спиной к зрителю сидят двое — немка Герда (Молли Флинн) и немец Рудольф (Георг Жено). Они тихо отвечают на вопросы: «Вы знали, чем занимался ваш отец?.. Как вы относитесь к евреям сейчас?.. Почему вы сменили фамилию?» Крупные планы их лиц мы видим на экране — снятые камерой вгиковского режиссера Талгата Баталова, они порой говорят больше, чем слова. Психопатический монолог — завещание отца Герды, повесившегося на вафельном полотенце в камере прямо во время Нюрнбергского процесса — читает литературный критик Александр Гаврилов. В жутковатом послании потомкам и нации — осознание ужасной ошибки («Нельзя ставить свою волю на место Божьего промысла!») и призыв очищать Германию от евреев, только если их слишком уж много.
В другом письме отец Рудольфа — бывший гитлерюгендовец и член Национал-социалистической рабочей партии Германии, а к концу жизни сошедший с ума старик — вспоминает, как ему, преподавателю православной воскресной школы, пришлось вступить в партию, чтобы «продвинуться по службе и спасти свою общину». Как потом, когда в гетто он стал свидетелем массового убийства евреев, пошатнулась его вера в Бога. При этом, характеризуя еврейскую девушку, вуппертальский христианин с одобрением говорит о ней как об «очень опрятной», а узнав про готовящийся расстрел в деревне, вспоминает, что «пошел посмотреть».
Эскиз будущего спектакля по книге израильского психолога и писателя Дана Бар-Она «Груз молчания: встречи с детьми Третьего рейха» показывают сразу в трех местах — Театре.doc, Государственном центре современного искусства и Музее Сахарова. Авторы проекта, созданного при поддержке Немецкого культурного центра им. Гете и Театра им. Йозефа Бойса, — Александр Гаврилов, режиссер и актер Георг Жено, журналист и блогер Михаил Калужский. Кому-то покажется, что в Москве, только что пережившей шумное празднование 9 Мая, найдется немного желающих послушать откровения фашистских палачей и их жертв, но организаторы полагают, что не говорить об этом нельзя. «Очень хорошо, что наш проект появился именно сейчас, к 65-летию окончания войны, — говорит Вольф Иро, руководитель культурных программ Гете-института и один из инициаторов акции. — Нужно работать со своим прошлым, как бы тяжело это ни было, и пусть каждое следующее поколение добавляет к этой работе что-то новое. Чтобы ужас не вернулся, нужно смело смотреть ему в глаза». Иро подчеркивает, что из всех детей нацистских преступников, с которыми разговаривал Бар-Он, самым «здоровым» и душевно уравновешенным был тот, кому мать в юности сказала: «Твой отец был палачом. Ты не в ответе за его преступления, но ты должен знать о них». Все остальные никак не могут выяснить отношения со своим прошлым и страдают от этого.
«Нужно работать со своим прошлым, и пусть каждое следующее поколение добавляет к этой работе что-то новое. Чтобы ужас не вернулся, нужно смело смотреть ему в глаза»
Свои и отцовские воспоминания Бар-Ону принесли сами свидетели событий конца 1930-х — откликнувшись на газетное объявление. В 1985 году он начал расспрашивать потомков жертв Холокоста в Израиле, но понял, что этого мало, и отправился на родину своих предков, в Германию, к потомкам палачей. В итоге четырехлетних «полевых исследований» и появилась книга «Груз молчания: встречи с детьми Третьего рейха». «В какой-то момент, — комментирует режиссер проекта Михаил Калужский, — Бар-Он перестает быть психологом и становится прокурором, охотником за нацистами. Ему немного сносит крышу — и вот это ощущение, что сейчас я вижу того, кто был убийцей, оказывается сильнее научного любопытства».
Вольно или невольно собеседники Бар-Она пытаются оправдаться. «Ведь они, — говорит Александр Гаврилов, — вспоминают не просто своих отцов. Они вспоминают самих себя — это они были маленькими, когда создавался Третий рейх, это они участвовали во всем». На всю жизнь испуганная старушка (Флинн) утверждает, что не знала, чем именно занимался ее отец. Спокойный Рудольф (Жено) говорит, что не мог ни с чем сопоставить национал-социализм — никаких альтернатив в его детстве просто не существовало. 11-летним мальчиком он вступил в гитлерюгенд: «Я чувствовал воодушевление, когда солдаты шли колонной. Мы были горды своей принадлежностью к германской расе». А однажды он смог ударить пьяного русского на улице Берлина. Партия подарила мальчику чувство власти.
«Груз молчания» стал частью программы «Место памяти», в рамках которой проходит еще много интересных событий. Среди них — выставка немецкого архитектора Йохена Герца, создавшего, в частности, «Монумент против фашизма» в Гамбурге (12-метровая стальная колонна, на которой прохожие должны были оставлять свои записи или имена; по мере заполнения она постепенно погружалась под землю), и немецкий документальный фильм «Неизвестный солдат», посвященный рядовым бойцам Вермахта. Картина вызвала общественную дискуссию в Германии, ведь многие считали, что «солдат не виноват», он просто исполняет приказ. Однако режиссер Михаэль Верховен собрал материалы из частных архивов, на которых эти самые солдаты охотно участвуют в зверствах, например, позируют рядом с виселицами, чтобы потом отправить фото домой. «Уже сейчас есть внуки и правнуки нацистов, которые говорят: а мой дедушка не участвовал, а мой дедушка не виноват, — говорит Вольф Иро. — Но как же он мог быть не виноват, ведь участниками истории были все! Страшно не столько забвение, сколько искажение правды».
«Груз молчания»
15 мая в 20.00, ГЦСИ
6 июня в 19.00, Музей и общественный центр им. Андрея Сахарова
«Неизвестный солдат»
19 мая в 19.00, Музей и общественный центр им. Андрея Сахарова
Кристина Матвиенко
Для Пятницы
№ 18 (201) 14 мая 2010
Источник:
«Ведомости». 21 мая 2010