Вновь Москва. В Аносиной пустыни
Москва показалась теперь Анне чем-то высоким, громоздким, темным. Лесной океан дикого Зырянского края остался где-то далеко-далеко. С трепетным сердцем подошла к родительскому дому Что теперь впереди? Послушание сопровождать Владыку в ссылку окончилось, скит закрыт*. Владыка благословил Анну идти к матери, а сам поехал в Даниловку, в женскую общину73, где его приняли — нигде в другом месте пока не нашлось ему пристанища.
Мама встретила Анну с радостью, удивилась ее смиренному виду и монашескому одеянию, Анна же была прискорбна, видя убогую обстановку маминой комнатки. Мама в последнее время жила в скиту, а по закрытии его вернулась в пустую комнату своего дома, теперь занятого другими жильцами. В комнате Анны жили чужие; все ее имущество было роздано, даже образа не сохранились. Но Анна ничего не желала: она ушла от мира и хотела получить монашество; беспокоилась лишь о том, что будет теперь с Владыкою и каково будет ее дальнейшее послушание.
На другой день рано утром поехала в Даниловку к своему Владыке-отцу. Нашла его в маленькой комнатке Сергиевской общины вместе с другом - епископом Филиппом Смоленским74.
Первый выход Владыки Серафима к могиле Святейшего Патриарх? Тихона в Донской монастырь. Тяжело скорбел Владыка о лишении дорого го отца и управителя Церкви, которая была в неустроенном состоянии. В Донском монастыре отслужил панихиду по Святейшему Патриарху. Повидавшись с митрополитом Петром75, успокоился, поняв, что Местоблюститель будет добрым последователем Святейшего Патриарха Тихона.
В Дмитрове Владыка Серафим предъявил документы об отбытии срока и направление, но ему объявили, что это ошибка, и приказали немедленно из города удалиться. В Борисоглебском монастыре рядом со Святыми воротами, направо, - могилка дорогой сестры Владыки, Анны Ива
* В 1924 г.
73 Сергиевская община, находившаяся неподалеку от Данилова монастыря, при храме преп. Сергия на Даниловском кладбище, где нашли пристанище монахини одного из женских монастырей Гродненщины, эвакуированные в русско-германскую войну.
74 Филипп (Ставицкий), епископ Смоленский (1920-1928 гг.), впоследствии архиепископ Астраханский и Саратовский. † 12 декабря 1952 г.
75 Местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Петр был третьим кандидатом на должность Местоблюстителя Патриаршего Престола по завещанию Святейшего Патриарха Тихона. Первый и второй кандидаты митрополит Казанский Кирилл (Смирнов) и Ярославский Агафангел (Преображенский), находясь в ссылке, не имели возможности воспринять Местоблюстительство, и по постановлению архиерейского собора, собравшегося в Донском монастыре в день похорон Святейшего Патриарха Тихона (12 апреля 1925 г.), митрополит Петр вступил в обязанности Местоблюстителя.
новны. В последнее время она болела и жила в доме духовных детей Владыки, Глуховых, где и скончалась. Отслужили панихиду.
Тяжелые переживания, неустроенность, обязанность ежедневной явки, невозможность вернуться в Дмитров—все это тяжело отразилось на здоровье. Владыка стал тяжело страдать от приступов болей в печени; бывали часы, когда теряли надежду, что он будет жить. Бог помог Своему страдальцу: матушка Алипия, игумения Аносиной пустыни76, и казначея мать Антония, почитательница Владыки, пригласили его занять архиерейский домик внутри ограды монастыря. Когда-то в нем останавливался митрополит Филарет, посещая Аносину пустынь. Владыка с радостью поехал в пустынь, и с ним обе его келейницы.
Здесь было удобно, но не без тревог: приступы болезни участились, часто от мучительных болей Владыка терял сознание и был близок к смерти. Двадцатого мая был сильнейший приступ утром. Думали, что Владыка умирает. Вызвали мать Антонию. Долго был без памяти, потом стало легче. Положили грелку. Сестры вышли и через полуоткрытую дверь слушали его дыхание. Вдруг Владыка громко позвал. Вошли. Он лежал неподвижно, спросил:
- Кто сейчас прошел по моей комнате в алтарь маленькой церкви за перегородкой?
Никто не входил.
- Это святитель Христов Алексий посетил меня, снимите грелку, встану.
Оделся и вместе с сестрами прошел за перегородку в домашнюю церковь. К общему удивлению на Престоле в алтаре горела лампада. Владыка надел малый омофор и начал служить молебен святителю Алексию. При
76 Борисоглебская Аносина пустынь, в пяти верстах от Звенигорода, на реке Истре. В 1920-е годы была закрыта. Ныне обитель возвращена Церкви.
последнем возгласе лампада вдруг погасла. В ней не было ни капли масла, горела сама собой. С этого дня приступы больше не повторялись.
Анна продолжала свое послушание при Владыке, была чтецом и певцом на его уединенных богослужениях при закрытых дверях в домовом больничном храме святой Анастасии Узорешительницы. На горнем месте в алтаре храма - большой образ «Моление о чаше», дивная, в душу проникающая картина…
Горестное состояние здоровья Владыки и его тревоги подорвали и ее силы. Начались резкие боли в сердце, сердцебиение, туберкулез легких. Анна слегла на одр болезни. Врачи предрекли ей скоротечную чахотку, срок жизни определили до весны. Владыка стал ежедневно причащать Святых Животворящих Тайн, напутствуя в вечную жизнь и, может быть, молясь о ее выздоровлении77.
Осенью 1925 года Владыка был вызван в Москву: митрополит Петр желал видеть его одним из ближайших своих помощников. Анна переехала к маме, ежедневно посещая Владыку, который жил у их родственников Лосиковых. Но вскоре кроткий и мужественный митрополит Петр был отправлен в изгнание*78, и Владыка Серафим вынужден был оставить Москву. Он выехал на хутор Аносиной пустыни, что в восемнадцати верстах от ст. Кубинка. Маленький домик в дремучем лесу стал его прибежищем.
Назначенный митрополитом Петром управлять Московской епархией в его отсутствие79, Владыка Серафим был единодушен с Патриаршим Местоблюстителем, не шел на компромиссы, как и Владыка Петр. Он усматривал настоящее положение Церкви равным с ее положением в перво-христианские времена. Богоборческие власти не хотели христианства, с ними нельзя было договориться: или быть Христовыми апостолами, гонимыми, обходящими вселенную, или же отречься от Христа и быть служителями их богов. Владыка Серафим находил душе своей отдых в глубокой молитве за Церковь и православных христиан, наезжал в Москву осведомляться о делах и опять уединялся в молитве.
Здесь, посреди леса, Анна стала чувствовать себя лучше, сердце несколько успокоилось, и силы начали возвращаться. Глубокая пустыня, одинокий домик в глухом дремучем лесу - ближайшее селение не ближе шести верст. Зимой здесь непроходимые снега, передвигаться можно только на лыжах и то опасно по причине волков, которые оставляли
* 9 декабря 1925 г. митрополит Петр был арестован и приговорен к трем годам ссылки, вначале в с. Алабак, затем за Полярный круг в пос. Хэ.
77 «Причастник, какой великой милости ты сподобился... Святая Чаша с Телом Христовым стояла на святом Престоле. Ты принял внутрь себя Христа Бога -ты живая Чаша, в тебе Христос Бог почивает, как в Своем ковчеге. Тот, Кто исцелял больных и воскрешал мертвых, - ныне в тебе. Он — исцеление твое и Воскресение твое». (Из дневника матушки.)
78 После ареста Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра (Полянского) по его завещательному распоряжению в исполнение обязанностей Патриаршего Местоблюстителя вступил митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский), впоследствии Патриарх Московский и всея Руси (|15 мая 1944 г.), который стал именоваться Заместителем Патриаршего Местоблюстителя.
79 В Завещательном распоряжении Патриаршего Местоблюстителя митрополита Крутицкого Петра от 23 ноября (6 декабря) 1925 г. говорится: «Временное управление Московской епархией поручаю Совету Преосвященных московских викариев, а именно: под председательством епископа Дмитровского Серафима (Звездинского), епископу Серпуховскому Алексию (Готовцеву), епископу Клинскому Гавриилу (Крас-новскому) и епископу Бронницкому Иоанну (Василевскому)».
ние лампадочек и тихое пустынное богослужение, общество трех монашек Аносиной пустыни. Душа вкушала пустынный мир. Иногда вечером собирались у ног Владыки. Кругом дремучий лес шумит, мороз трещит. На полу у печки мантейная монахиня мать Рафаила, старшая на хуторе, препростая и молитвенная мать Домника и скорбная мать Татьяна. На диванчике — Владыка. Горит керосиновая лампа, лампадочки у икон. Владыка рассказывает о жизни и подвигах святых или о Владыке Арсении Серпуховском, читает Библию или Новый Завет...
Как-то ездили ненадолго в пустынь. Возвращались обратно в Рощу, как назывался Аносинский хутор, на монастырской лошадке, в санях втроем, четвертый - кучер мать Антонина. Дорога чудная. Тридцать пять верст ехали часов пять-шесть. Проезжали Звенигород, несколько сел и деревень, через Москву-реку. Как радостно было добраться до места, устали укутанные сидеть в санях, да и намерзлись...
У Владыки были в лесу в окрестностях хутора разные места. Были «горки-уморки», а вправо полянка среди молоденьких березок, где, бывая здесь летом и осенью, в душные дни он служил всенощные бдения. Почему «горки-уморки»? Может быть, трудно было Владыке восходить на них по слабости сердца, или на лыжах, скользящих вниз. Владыка часто говаривал: «Под горку нам всем легко идти, а к добродетели стремиться трудно. В горку идти - путь благоугождения Богу». «Роща-бороща» среди полянки, слева от «горки-уморки». Так Владыка назвал свое молитвенное место в густом лесу, где он, видно, много боролся с внутренними нелегкими помыслами, тревожась за управление Церковью: что избрать, какой путь угоден Господу.
Однажды Владыка Серафим показал послушнице Анне притчу. — Пойдем, — сказал он ей, — со мною в лес, в мою рошу-борощу.
Анна последовала за старцем. Лыжи были одни. Владыка велел ей встать сзади него на лыжи и держаться за его пояс. Шествие тронулось. Вскоре достигли рощи-борощи. Всюду следы волков. Анна устрашилась, не столько за себя, сколько за отца своего.
- Владыка, - возопила она, - здесь только что ходили волки, не нужно идти дальше в глубь этого дремучего леса, вернемся назад.
Но Владыка шествовал уверенно, твердою стопою, все вперед и вперед. Анна стала отчаиваться. Казалось, потеряли и путь, как же теперь и домой-то вернуться - ушли далеко-далеко и пути назад не найти. Но вдруг неожиданно из-за дремучего леса предстал пред ними их пустынный домик. Радостно, легко вздохнула Анна, когда узнала, что роща-бороща осталась позади; домик так прижался к земле, точно еще теплее хотел согреть измученных путников в своих низеньких стенах.
- Ну что, страшно тебе было в моей роще-бороще?
- Страшно, — ответила Анна.
-Зачем тебе было бояться, я же говорил тебе, что волков не встретим, только следы их увидим.
Притчу сию Анна сильно пережила впоследствии и судьбами Божиими из рощи борьбы духовной стопами старца своего вышла, по его святым молитвам, к тихой и мирной жизни.
Прожив зиму на хуторе, на Пасху Владыка Серафим со своими спутницами прибыл в Аносину пустынь. Здесь Владыка много утешал сестер, прихожан и чад своих дмитровских, приезжавших к нему. В пустыни прожили до Петрова дня. Анна стала искать себе утешение в молитве Иисусовой и за большое к сему прилежание (на первой неделе Поста она читала по двенадцать тысяч) Господь утешил ее умилением сердца.