Где мой мальчик?

 

...Минуло более года тюремных мытарств. Анна Петровна просит следователя, умоляет его:

— Ну скажите, пожалуйста, мой ребенок жив?

— Таким, как ты, детей иметь не положено.

...Феликса, больного, с высокой температурой, отправили в детский приемник. В семье Бориса Эльмана жила няня, неподменная Федосья побежала к Анастасии Платоновне Зуевой, учительнице Анны Петрушанской на театральной сцене. Народная артистка разыскала мальчика. Он лежал в коридоре приемника на полу, без присмотра. Зуева вызволила его оттуда, положила в больницу, привозила ему все необходимое, а Федосья дежурила там ежедневно. Эти женщины спасли Феликсу жизнь. Потом Зуева добилась передачи ребенка деду. Это сделать было нелегко: в НКВД ссылались не преклонный возраст отца Анны Петровны. Два месяца после выздоровления мальчика продержала у себя дома Зуева, но в детдом не отдала.

О судьбе сына Анна Петровна узнает не скоро, из лагеря она с помощью вольной женщины отправила письмо отцу. И получила ответ от... самого Феликса: "Мама, я

 

так хотел бы влезть в конверт, мне так хочется тебя видеть. Я очень скучаю. Прошу тебя, напиши мне. А может быть, удастся с тобой увидеться..."

О своем материнском горе Анна Петровна поведала вольному врачу Зое Александровне Тимкиной. "Знаете что, — сказала Тимкина, — вы напишите своей няне — пусть приезжает ко мне, будто я тетка вашему Феликсу, а я что-нибудь придумаю. Возьму вас на комиссию врачебную и дам вам возможность повидаться с ребенком."

Феня получила письмо, взяла сына и приехала в Архангельск. А там, на пересылке, работала в лазарете заключенная-врач, которой удалось подслушать разговор Зои Александровны с Петрушанской. Она донесла кому надо. В Зоне Малой, как в Зоне Большой.

Зоя Александровна закапала что-то в глаз Анне Петровне, глаз воспалился, и доктор сообщила начальству, что хочет взять больную с собой в Архангельск для консультации у окулиста. Но донос уже сработал: Анну бросили в карцер, Тимкину чуть не исключили из партии "за связь с врагом народа".

Когда Феликс с Феней приехали, агенты ОЧО явились на квартиру к Тимкиной. Феня была женщиной сообразительной, и мальчик отвечал на вопросы толково.

— Как твоя фамилия, Петрушанский?

— Нет, я Шамин, — назвал он фамилию няни.

— А к кому ты приехал?

— Я приехал к тете Зое, в гости.

— А больше у тебя здесь никого нет?

— Нет. Только тетя Зоя.

...Своего сына Анна Петровна увидит лишь в 1946 году.

Нина Гаген-Торн

На свете есть много мук,

Но горше нет пустоты,

Когда вырвут детей из рук,

И растить их будешь не ты.

 

Ты живешь. Но случайный смех,

Детский голос, зовущий мать,

И память встает с тех,

И ранит тебя опять.

 

Ран любовных горят края,

Горек запах родных похорон,

Взявшись за руки, в скорби стоят —

Всё их смоет река времен.

 

Но не смыть, не забыть, не залить,

Если отнял детей чужой –

Эта рана всегда горит,

Эта горечь всегда с тобой.

————————————

Нина Ивановна Гаген-Торн (1900-1986)

Из семьи обрусевших шведов, отец военный хирург.

Закончила аспирантуру Петербургского университета, занималась научной деятельностью.

Первый арест — в 1936 году, пятилетний срок отбывала на Колыме. Повторный арест — в 1948 году. Темниковские лагеря (до 1952 года), затем — ссылка.

После реабилитации — продолжение научной работы, издание ряда трудов.