АЛМА-АТИНСКИЙ ПЕРИОД.
ОБРАЩЕНИЕ К ИСТОРИИ. ЦЕРКОВНАЯ СМУТА В АЛМА-АТЕ
15 сентября 1960 года Указом Священного Синода владыка Иосиф был назначен архиепископом Алма-Атинским и Казахстанским1.
Это назначение архиепископа Иосифа совпало со временами хрущевской оттепели, обернувшейся для Русской Православной Церкви лютым морозом, и вошедших в историю как трагический период последних попыток руководства СССР радикально, в кратчайшие сроки решить религиозную проблему в стране. По Церкви наносился сильнейший удар, который был рассчитан на ее полное разрушение. Примирительное и спокойное отношение к Церкви с послевоенных лет в конце 50-х и начале 60-х годов воспринималось уже как сталинское наследие, которое следует ликвидировать. У Хрущева все больше крепло желание объявить о начале перехода СССР в период «предкоммунистических отношений», где, по
1 Решением Синода от 15. IX. 1960 года Петропавловская епархия ликвидирована с передачей всех церквей в Алма-Атинскую епархию. (Центральный Архив РК. Ф. 1709. Оп. 1. Д. 99.)
его словам, не должно быть места пережиткам капитализма.
Важнейшим побудительным мотивом смены курса государственной церковной политики явилась острая тревога в верхних эшелонах власти в связи с начавшимся Русским религиозным возрождением. Этот постепенный, часто болезненный процесс поиска людьми своих национально-религиозных корней начал вновь разворачиваться в СССР примерно в середине 50-х годов. Связанное с критикой сталинизма частичное развенчивание коммунистических идеалов, подрыв авторитета КПСС породил у определенной части населения страны желание обрести истинные духовные ориентиры, возвратиться к исконной религии своих отцов — к святому Православию. «Когда мыслящие люди в СССР старались обрести и восстановить культуру прошлого в ее чистой, противостоящей идеологическим искажениям форме, они встречались с Православием в любой области — в искусству, архитектуре, музыке, литературе, поэзии»1. Помимо этого, из ГУЛАГа были освобождены сотни тысяч заключенных, отбывавших свой срок за верность Христу и имевших огромное влияние на возвращающийся в лоно Церкви русский народ. Основным подтверждением непреложности христианских истин являлся их исповеднический подвиг.
В Совет по делам РПЦ поступали тысячи ходатайств, приходило множество просителей об открытии храмов. Но власти были убеждены, что в преддверии создания коммунистического общества не должно существовать никакой идейной оппозиции. Поэтому ответ на тяготение народа к Церкви мог быть только один — подавление. В усилении акти-
1 Эллис Д. Русская Православная Церковь. Согласие и инакомыслие. Лондон, 1990, с. 8.
визации антицерковной политики внес свою лепту и Комитет государственной безопасности. После объявления «войны» работники его специальных подразделений воспрянули духом, почувствовали свою необходимость в деле усиления антирелигиозного натиска, где действовали своими методами и средствами. Но главное — в стране вновь возобновилось закрытие храмов и сокращение числа духовенства.
Что же происходило в этот период в Алма-Ате? А в Алма-Ате происходило следующее.
После блаженной кончины в 1955 году митрополита Алма-Атинского и Казахстанского Николая (Могилевского) в кафедральном городе был утрачен мир как в среде духовенства, так и среди паствы. За короткий период на Алма-Атинской кафедре сменилось три правящих архиерея: архиепископ Иоанн (Лавриненко, 1956-1957 гг.), архиепископ Алексий (Сергеев, 1957-1958 гг.), архиепископ Иннокентий (Леоферов, 1958-1960 гг.). Можно предположить, что в первое время после кончины митрополита Николая (Могилевского) алма-атинская паства, взращенная в послевоенные годы этим святым архиереем-исповедником и привыкшая к его теплому отеческому попечению и благолепности его богослужений, не могла сразу воспринять другого архиерея, не обладавшего вполне такой силой духа и теми благодатными дарами, которыми как личность изобиловал митрополит Николай. Слишком разительным был контраст между митрополитом Николаем и вновь назначенным архиереем1. И она его не приняла. Однако в дальнейшем,
1 Составитель не имеет намерения унизить архиепископа Иоанна (Леоферова), здесь имеется в виду лишь святость почившего Митрополита, стяжать которую под силу не каждому, любовь к нему его паствы и безмерная скорбь после его кончины.
воспользовавшись народным недовольством, на этой волне сыграли те, кому был выгоден внутрицерковный раскол и нестроение в епархии. И к моменту назначения владыки Иосифа в Алма-Ату в городе сложилась очень сложная, мятежная, неприятная для Церкви обстановка.
В Свято-Никольском Кафедральном соборе служили два молодых архимандрита1 — один был настоятелем собора, а другой — секретарем Епархиального управления. Оба закончили Академию и были назначены Патриархом Алексием I в Алма-Ату — один на место бывшего настоятеля Кафедрального собора архимандрита Исаакия (Виноградова), другой на место бывшего секретаря Епархиального управления протоиерея Анатолия Синицина. И между ними вспыхнула вражда. Каждый из них имел своих поклонников, почитателей, и в соборе образовались две очень сильные враждующие группы прихожан, одна из которых поддерживала одного архимандрита, другая — другого. Одна из группировок желала видеть своего любимчика архимандрита на Алма-Атинской кафедре в сане епископа. Уполномоченный РПЦ при Совете Министров по Казахской ССР Вохменин С. Р. решил эту ситуацию просто — он снял обоих архимандритов с регистрации, что послужило новым толчком для еще большего обострения обстановки в соборе.
Несколько нецерковных женщин, по-видимому специально направленных в собор соответствующими
1 Составитель не называет имен этих архимандритов, так как впоследствии оба они приобрели прекрасную репутацию. Один из них, пройдя тернистый путь страданий, в конце своих дней подвизался в Киево-Печерской Лавре, где считался старцем и скончался в 1996 году, приняв схиму, а другой был посвящен в сан епископа и многие годы успешно управлял одной из епархий РПЦ. Мирно почил о Господе в 2002 году в сане Архиепископа.
органами, чтобы спровоцировать склоку (что во времена хрущевских гонений широко практиковалось)1, стали публично обвинять в лишении архимандритов регистрации управляющего Алма-Атинской и Казахстанской епархией архиепископа Иннокентия (Леоферова) и старосту Никольского собора. Однако владыка Иннокентий, напротив, стараясь избежать такого исхода (лишения регистрации), неоднократно пытался примирить архимандритов, переживал за то, что они идут на поводу нецерковных людей, предупреждал о возможных последствиях их неразумного поведения. Кроме того, он поддерживал ходатайство членов церковной двадцатки Никольского Кафедрального собора о восстановлении в регистрации обоих архимандритов, направив по этому поводу и свое ходатайство уполномоченному. Но народ, соблазненный внешними безбожными силами, стал собираться группами во дворе собора и оказывать сопротивление действиям архиепископа Иннокентия. В основном это были женщины и несколько мужчин, не имеющие твердой веры, смирения, сдержанности, чтобы перенести и разрешить все благоразумно, по-церковному, к тому же одураченные провокаторами. И они не просто словесно выражали свое возмущение против «гонителей» их любимого архимандрита, а стали применять физическую силу против всех, кто служил в то время в соборе. «Досталось тогда, — вспоминают очевидцы, — и регенту Борису Матвеевичу (ему сумкой по шее заехали), и хористов разогнали — бегали за ними по двору, и казначея побили. Дошли до того, что подняли руки на священников и стали не допускать их на служение в собор». Да и к тому
1 Среди них была некая Мария Антоновна, которая, заварив смуту и нашумев в Алма-Ате, была направлена затем еще и в Караганду, где занималась тем же: собрала вокруг себя народ понахальнее, с которым и там натворила много вреда.
времени священников-то в соборе осталось только двое из семи, положенных по штату.
Регент из храма Покрова Божией Матери г. Алма-Аты Михаил Васильевич Щекинин был очевидцем того, как обезумевшая толпа сталкивала со ступеней крыльца престарелого протоиерея Димитрия Млодзяновского: «Это был воскресный день, и народу собралось очень много. Погода была пасмурная, а когда ожесточенные бунтовщики набросились на священника с криками: «Уходи из собора!» — и с разными другими оскорблениями, именно в этот момент разразился страшный гром, такой сильный, какого я в жизни своей никогда больше не слышал. Гром гремел прямо над головами бунтовщиков, и я сразу понял тогда, что это было предупреждение Господне за беззаконные действия по отношению к священному лицу. Такое было вразумление, но ожесточенный народ не понял этого и продолжал гнать священника. Сколько лет прошло с того времени, но я до сих пор забыть этого грома не могу»1.
Бунтовщики с утра до вечера группировались около Никольского собора. И три самые активные женщины дошли в своем безумии до того, что решили уже и архиерея не допускать на службу в собор. Они решились на дерзкий и безумный поступок: легли
1 Подтверждает факт изгнания протоиерея Димитрия Млодзяновского из Свято-Никольского собора следующая справка, выданная ему в Епархиальном Управлении в августе 1960 года для предоставления в фин. органы: «Дана сия справка священнослужителю Алма-Атинского Собора Димитрию Млодзяновскому о том, что в связи с ненормальной обстановкой, сложившейся в церковной жизни Собора по причине снятия с регистрации архимандрита [имярек], протоиерей Димитрий Млодзяновский не имел возможности нормально обслуживать выполнением религиозных обрядов верующих с 1 июля 1960 г. (группа людей не допускала его к совершению богослужений и обрядов), а посему доходы его значительно уменьшились.
на дорогу у ворот при въезде в собор архиерейской машины. И имели в этом успех: Владыка велел своему водителю, Захару Ивановичу, разворачиваться и ехать в Казанскую церковь, где он в этот вечер уже не служил, а только молился в алтаре. Но этих отчаянных постигла страшная участь: через три дня двоих из ложившихся под колеса архиерейской машины женщин сбил автомобиль недалеко от собора, вследствие чего обе они скончались.
Но и эта явная кара Божия не вразумила и не остановила зачинателей бунта. Напротив, пошли еще дальше: самочинно решили уже и Кафедральный собор закрыть (раз в нем не разрешают служить их любимчику архимандриту) и на двери его повесить замок. Это было, как уже сказано, в хрущевские времена, в период нового расцвета безбожия и гонений на Православную Церковь. И провокаторы, повесив замок, тем самым выполнили бы свою миссию. Власти тогда зацепились бы за этот факт и, публично огласив, что Кафедральный собор не нужен верующим, раз они сами на нем повесили замок, уже официально бы закрыли собор.
Но удержал собор и спас ситуацию священник Павел Милованов. Он, поскольку его тоже не допускали в собор, перелез через ограду, незаметно через окно проник в храм и начал один совершать богослужение. И вот с замком в руках и торжеством в душе мятежники подходят к дверям Никольского храма и вдруг слышат возглас отца Павла: «Благословен Бог наш, всегда, ныне и присно...» И у бунтарей опустились руки... видимо, это было Божие действие, не допустил Господь осуществиться коварным замыслам врага.
Но тем не менее владыке Иннокентию не удавалось умирить враждующие партии, и он подал про-
шение о своем уходе на покой1. В Патриархию в течение этого периода времени поступали бесконечные доклады с предложением упразднить самостоятельную Казахстанскую епархию, раздробить ее по частям (с сохранением самостоятельной Петропавловской и Кустанайской епархии) и присоединить эти части к другим близлежащим епархиям, с учреждением в Алма-Ате кафедры викарного епископа, подчиняющегося Ташкенту2.
К этому времени относится стихотворение-мольба, написанное архимандритом Исаакием (Виноградовым), сподвижником и духовным сыном Митрополита Алма-Атинского Николая (Могилевского), прослужившим восемь лет под его омофором в Свято-Никольском соборе и несправедливо изгнанным из собора еще в 1957 году в результате возникших там распрей. Старец-архимандрит душой переживал за храм, который любил, и за многочисленных своих духовных чад, с которыми ему пришлось расстаться:
Угодник Божий Николай,
Святитель дивный Мирликийский!
Прошу тебя, не забывай
Ты сущих во стране Азийской.
На страже правды встань ты сам
И защити от оскверненья
Твой дорогой для многих храм,
Где все искали утешенья!
1 Прошение его было удовлетворено, а в ноябре того же года владыка Иннокентий был назначен на Калининскую кафедру. В конце 60-х годов из Алма-Аты архиепископа Иннокентия приехал навестить Иоанн Слюсарь (в настоящее время митрофорный протоиерей, благочинный Алма-Атинского округа). Как раз в это же время владыка Иннокентий получил покаянное письмо и посылку от третьей ложившейся под колеса его автомобиля женщины по имени Валентина.
2 Центральный Архив РК. Ф. 1709. Оп. 1. Д. 88 1957 г.
Но с той поры, как ты увел
Ко Господу — в Его чертоги
Владыку нашего, ушел
Из храма мир. И страсти многих
Обуревают там людей,
За коих сердцу больно, стыдно!
И там без помощи твоей
Конца смятению не видно.
Твой соименник дорогой
Как бы унес и мир в могилу.
Но мощною своей рукой
Верни его! И правды силу
Заблудшим людям покажи,
Поставь предел ненужным спорам,
Зло распустившихся свяжи
Святительским ты омофором.
И вновь любовью ты спаяй
Всех сущих во стране Азийской,
Угодник Божий Николай,
Святитель дивный Мирликийский.
Арх[имандрит] Исаакий. 26/VIII.1960 г.
И вот Патриархом Алексием I была предпринята последняя попытка умирить и сохранить Казахстанскую епархию. 15 сентября 1960 года на заседании Священного Синода на Алма-Атинскую кафедру был назначен архиепископ Иосиф1, и Святейший Патри-
1 Постановлением Святейшего Патриарха Московского и Священного Синода от 15 сентября 1960 г. №20 Преосвященному Иосифу, архиепископу Петропавловскому, определено быть Архиепископом Алма-Атинским и Казахстанским с присоединением Петропавловской епархии к Алма-Ате.
арх, посылая в Алма-Ату владыку Иосифа, в личной беседе с ним (это из уст самого Владыки) сказал, что «...если Вы, Владыка, по каким-то причинам не сможете там удержаться, то, наверное, Алма-Атинскую кафедру придется присоединить к Ташкенту». И, благословляя его на новое место служения, дал Иверскую икону Божией Матери в дар Свято-Никольскому Кафедральному собору, тем самым призывая Матерь Божию быть помощницей Владыки в умирении бунтующей епархии.
26 сентября 1960 года архиепископ Алма-Атинский и Казахстанский Иосиф прибыл в Алма-Ату.