ИСТОРИЧЕСКАЯ ГОЛОДОВКА
Приморили, братцы, приморили
Из лагерной песни
Не верится, что сталось с ними —
Историками из Москвы.
Ведь раньше так неутомимо
Они копали клин ботвы!
С улыбкой мудрецов шагали
Сквозь сборища злых болтунов.
И даже за обед поганый
Садились, шапки сняв с голов.
Теперь от пищи отказались —
И дружно в карцере сидят,
Как в университетском зале:
Еда — лишь свод имен и дат.
Свой ревизионистский тезис
Сквозь легкий звон в ушах несут,
Пока один и вслух не грезит
Про лагерный обычный суп.
Уже лежат на голых койках,
Улыбку пряча в бороде.
И тянут у дневальных: сколько
Жить можно, отказав в еде?
Ведь впереди — большие годы
Еще сидеть им и сидеть.
И где взять силы? Лишь невзгоды
Их ждут незаменимо здесь.
Когда же по утрам выносят
На солнышко — слегка дышать,
Уже не спорят про Спинозу,
Не бредят про какой-то сад.
Они молчат, не глядя больше
На тот завидный белый свет,
В каком хотелось им, как в Польше,
Исполнить ленинский завет.
Да, докажи теперь Хрущеву,
Что надо партию унять!
К их юному живому слову
По просту* нет любви у нас.
На все толковые платформы
И заявления в ЦК —
Ни слова. Только туже нормы
Для неподатливых зэка.
Их прижимали и терзали,
Пока не вышел беспредел.
Тогда превыше всяких дел —
С протестом голод свой держали.
Но вот сквозь сдушенные стоны
И историческую грусть—
Как крайний знак дурного тона —
Смертельный запах ацетона
Пошел из их бессильных уст.
* "По просту" — польский еженедельник, закрытый после ареста историков МГУ, сотрудничавших в нем.
Уже наехали родные —
От гибели всех уберечь.
И сколько сил там применили,
Чтоб встать им и вернуть хоть речь!
Когда историки на поле
Опять собрались у ботвы,
Оно им показалось волей
И даже призраком Москвы.
А в зоне вроде бы смешались
Среди бесчисленной толпы
Фигуры бледных и поджарых,
Ушедших лишь в барачный быт.
Но еще долго вспоминали
В Сосновке, в лагере 7-м,
Как голодали те, кто с нами
Забылись идеальным сном.