«КАЖДЫЙ САМ ОТМЕРЯЕТ СВОИ ВОЗМОЖНОСТИ»

 

В Котласе в тупике стоял большой «классный» вагон. В нем помещалась диспетчерская Главного управления железнодорожного строительства НКВД. В диспетчерской жил и работал Сергей Александрович Назаров, «дядя Сережа», как все его называли. Он работал старшим диспетчером, а в прежней жизни был миллионером. В советское время при НЭПе владел, как сам говорил, семью процентами мясной и колбасной торговли Москвы, уже в зоне, будучи заключенным, продал кинорежиссеру Александрову и известной артистке Орловой дачу в Подмосковье за 150 тысяч рублей.

Мы с ним познакомились, нашли общий язык, встречались часто, и, слово за слово, я рассказал ему свою историю, а он мне — свою.

Из купеческой семьи. После революции остался ни с чем и был никем. НЭП объявили — выменял в Мелитополе на кольцо с бриллиантом, фамильную драгоценность, растительное масло. В Москве это масло выгодно продал. Вернулся в южные, богатые продуктами и бедные деньгами края. Снова купил масло. В общем, завелись у него денежки. Он их в оборот пустил. В Калмыкии по дешевке купил гурт скота. Пригнал его в столицу, переработал на мясо, колбасы. Вот так положил начало капиталу. Неустанно примножал его, купил оборудование для переработки мяса, открыл свои цехи, магазины. Дело его процветало.

С банками никогда не связывался. Кредиты не брал. И никому денег не одалживал.

Любил лошадей, играл на скачках. Не пил. Обожал всякие пирожные, торты, конфеты — все сладкое. Жил в свое удовольствие

 

НЭП длился недолго, его свернули к 30-м годам, частника задушили налогами. Но Сергей Александрович выжил.

Бухгалтерия у него была в полном порядке. Деньги, валюта — дома. Под кроватью держал.

Пришли к нему.

—Кто?

— ГПУ.

— Заходите.

Ордер показали на обыск, на изъятие ценностей, подписанный Менжинским.

Его свои люди предупредили накануне: «Будут брать». Он рабочим на бойне, продавцам в магазинах сказал: «Возможно, придется передать производство и торговлю в госсектор. Подготовьте бумаги — чтобы ни на час не было остановки в делах. Магазины должны работать».

Он ничего не прятал.

Обыск производил порученец Менжинского.

— Где деньги?

— Вот.

Достал из-под кровати.

— Валюта есть?

— Есть. Вот. Достал валюту.

— Сколько?

К жене обратился:

— Лена, покажи товарищам документы.

— Еще что-нибудь есть? Драгоценности?

— Принеси драгоценности.

У нэпманов золото пытками вырывали. Он знал это. Принесла жена украшения.

— Это ваше?

— Жены.

— Оставьте.

— Выручка в магазинах. Все приготовлено.

— Мы проверим.

Позвали Сергея Александровича к Менжинскому.

Менжинский:

— Мы понимаем ваше благородное поведение. Но другие могут не понять. Что вы намерены делать?

— Я присмотрел работу.

— Нигде вам не будет работаться лучше, чем у нас. — Кем?

Заместителем начальника административно-хозяйственного отдела.

 

 

 

Куда деваться? Вот так и стал миллионер советским служащим.

Полквартиры у него отобрали. Дачу оставили. Работал Назаров. Год. Два. Три. Невмоготу стало. Дело казенное, скучное.

— Отпустите! — взмолился. — Буду работать на гражданке.

Менжинский:

— Вы делаете большую ошибку. Вам лучше работать у нас. — Не могу! — Как знаете.

Пошел он на «гражданку» — заместителем директора на запущенный завод. Вытащил его из развала и нищеты за полгода. Завод стал лучшим в «Мосштамптресте». Вкус к жизни вернулся к Сергею Александровичу.

Он снова играет на скачках. Выигрывает. Снова дома под кроватью — чемодан с деньгами. Нет денег в банке, зарплата рабочим задерживается — берет деньги из чемодана. На бега с работы спешит — берет деньги из заводской кассы. На этом и погорел.

Как-то поехал на бега вдвоем с бухгалтером. Из заводской кассы 35 тысяч рублей взял. Проигрались вчистую и он, и бухгалтер.

Возвратился Сергей Александрович домой. А его уже ждали.

«Бытовое разложение». Срок — 10 лет. В Котлас.

Его хорошо знали в ОГПУ, не обошло внимание и энкавэдэшное начальство, главным диспетчером главка сделало старого знакомого.

Поток грузов огромный. По железным дорогам везут днем и ночью стройматериалы для новостроек, оборудование для заводов, шахт, военную технику, трофеи, продукты северянам, руду, лее.

Сергей Александрович помнит, что и откуда везут в Котлас для «Севжелдорлага», сколько путей на каком разъезде, кто, где работает и на что способен — все помнит, держит в голове и командует составами так, что самые нужные, самые срочные, самые главные грузы всегда прибывают вовремя. За это его и держат.

Сергей Александрович — фигура. Домой звонит каждый день.

Телефонистке:

— Люсенька. Туфли получила?

— Да.

— Ну, как — подошли?

— В самый раз.

— Ну, соедини меня, умница, с Москвой. Сергей Александрович звонит жене.

 

— Лена, вчера играла?

— Да.

— Ну что?

— На Строгу ставила.

— Проиграла?

— Да. Шесть тысяч.

— На Буклета впредь ставь.

У Сергея Александровича всегда есть связь. Генерал зайдет в диспетчерскую. Ругается с телефонисткой, стучит по столу кулаком. Связи нет. Наган достает. Нет связи. Занято. Линия повреждена. Помехи.

А для Назарова нет занятых линий, нет повреждений, нет помех. Такой он человек. Обронил как-то в разговоре: «Невозможного, Валя, в жизни нет. Каждый сам отмеряет свои возможности, по ним и живет».

Я решил открыться ему.