«Мичуринская прививка»

Особого внимания и постоянного наблюдения со стороны медицинских работников требовали зэки с венерическими заболеваниями — гонореей и сифилисом. Чаще всего это были уголовники-рецидивисты.

Согласно блатным законам «ворам в законе» запрещалось не только трудиться, но и иметь семью, и поэтому случайные связи были у них правилом, что способствовало заражению венерическими заболеваниями.

Зэки, страдавшие сифилисом, весьма охотно заявляли о своей болезни, чтобы продолжить курс лечения и, главное, остаться в зоне.

Мы проводили лечение биохинолом и новарсенолом (внутримышечно и внутривенно), что вынуждало нас устраивать больных в зоне.

Но наша задача состояла еще и в том, чтобы следить за их поведением и препятствовать распространению болезни. Нередко отмечались случаи, когда болевшие сифилисом или гонореей, несмотря на запрет, вступали в половые контакты. Иногда приходилось проводить тщательный медицинский осмотр всех зэков, чтобы выявить возможных больных.

Желание не угодить на лесоповал было у зэков так велико, что некоторые из них не гнушались выдать себя за больных сифилисом.

Леля Кольцова, молоденькая, светловолосая восемнадцатилетняя девчушка, осужденная по статье 162 (воровство), с которой я был в хороших отношениях, как-то пришла ко мне на прием и, посмотрев на меня невинными голубыми глазами, сказала просто:

— Доктор Генри, посмотрите меня, пожалуйста, кажется, я поймала сифилис.

— Ты что болтаешь, Леля,— не хотелось верить, что у этой симпатичной девушки действительно сифилис.— Почему ты так думаешь?

— Я нашла «розочку» (блатное выражение для сифилитической язвы).

— Розочку? Где?

— Ну там, внизу,— девушка слегка смутилась.

— Что ж, придется посмотреть тебя.

На внутренней поверхности больших губ я обнаружил округлую язвочку, мягкую на ощупь, с воспаленными краями и очень болезненную. Регионарные лимфатические железы не были увеличены.

Картина была для меня ясная. Таких язвочек я видел с десяток, если не больше.

— Чем прижгла? — спросил я,— папироской?

— Я ничего не делала,— Леля посмотрела на меня с вызовом.

— Вот что, Леля, давай не будем спорить. Ты мне веришь?

—Да.

— Тогда слушай. Знаешь, как выглядит сифилитическая язва?

— Она, кажется, круглая.

— Да, в этом ты права, она действительно круглая, но это еще не все, важнее другое.— Сифилитическая язвочка чаще всего покрыта «сальным налетом» с отчетливым уплотнением. Поэтому она и называется твердым шанкром. Она, запомни, безболезненная, не как у тебя, и лимфатические железы должны быть увеличены. А у тебя в паху они даже не прощупываются. Вот и все.

Девушка задумалась.— А может быть вы не правы?

— Ты хочешь, чтобы у тебя взяли кровь на реакцию Вассермана? Что это дает? В больницу из-за этого тебя не положат. А когда ответ придет отрицательный, тебя могут посадить в карцер за обман, а может быть, и за членовредительство. Ты же знаешь, что Тамара Владимировна больше всего не любит, когда ей говорят неправду. Скажи честно, зачем ты это сделала? Обещаю — все останется между нами.

— Хотела немного отдохнуть в больнице. Девчата сказали мне, что сифилитиков обязательно кладут на койку. А потом возьмут кровь и ждут ответа. А пока придет ответ, может пройти целый месяц.

— Да, если есть подозрение на сифилис, то больного, конечно, госпитализируют. Но у тебя — другое дело. Сразу видно, что это — искусственно сделанная язвочка. Давай, Леля, по-хорошему: лучше приходи ко мне на прием, если ты устала, и честно скажи об этом — я тебя освобожу. Понятно?

— Да,— сказала она тихо,— простите меня, Генри.

Меня обычно называли по имени, даже следователи и многие зэки вообще думали, что Генри моя фамилия.

Амбулаторный прием я проводил обычно с одной из медсестер, но иногда на нем присутствовала и Тамара Владимировна. Как и во всех лагерях здесь также встречалось немало симулянтов, которые разными способами старались получить освобождение от работы. Все эти способы: искусственное повышение температуры, «мичуринские прививки» (искусственно вызванные абсцессы и флегмоны) учащенное сердцебиение после приема настойки табака и чифира (пачка чая на стакан воды) и тому подобное мне были хорошо известны, и таким образом не удавалось у меня получить освобождение.

Мы всегда измеряли температуру, когда это требовалось, но не всегда придерживались показаний градусника и освобождали при необходимости больных и тогда, когда ртутный столбик находился ниже отметки 37°, что считалось нарушением порядка.