ТЮРЬМА
В клоповнике КПЗ я пробыл более половины дня. Но вот послышался стук дверного запора, дверь открылась, последовало приказание: "На выход". В комнате дежурного находилось два вооруженных милиционера. Один из них спросил мою фамилию, имя, отчество, год рождения, все сверяя по бумаге. Обыскал меня. Последовало: «Руки назад» Один милиционер - впереди, второй, - старший - позади меня - вышли во двор. Двор был обнесен кирпичным забором. В одной из стен забора была ка-
литка, оббитая железом и закрывающаяся на внутренний замок. Старший конвоир открыл замок и через калитку мы вышли на улицу Труда. По средней части улицы пошли к тюрьме, расположенной в конце этой улицы. По пути следования несколько раз на тротуаре останавливались одиночные прохожие и смотрели, как в тюрьму ведут "ужасного" преступника, возможно вора или убийцу, бандита, и не предполагая, ведут мнимого "врага народа", замыслившего погубить счастливую, радостную, светлую жизнь, погубить, свергнуть саму Советскую власть. Откуда им было знать, что под обнаженным оружием двух конвоиров идет ни в чем не виновный деревенский паренек, который ничего не украл, никому не навредил, ни на кого, даже в мыслях, не поднял руки и не думал ничего плохого, что между конвоем идет очередная жертва вождя всех народов, жертва НКВД. Идет молодой парень, которому по чьему-то злому доносу будет искалечена, а возможно и отнята сама жизнь.
Я шел, опустив голову вниз, мне было стыдно смотреть на заглядывающихся прохожих. Подавлял какой-то страх несовершенной вины, несовершенного злодеяния, но которое уже лежит, приклеено ко мне.
Остановились мы у дверей тюрьмы, вернее ее забора. Старший конвоя переговорил с кем-то через небольшое окошечко в дверях, подал документы, и через минуты две открылись ворота и меня ввели в первый тюремный дворик, затем в комнату, где уже тюремная охрана заставила меня полностью раздеться. Тщательно проверили всю мою одежду, обувь, осмотрели всего меня, даже заставили открыть рот, нагнуться, раздвинуть ягодицы.
После того, как я оделся, пришел другой надзиратель и через калитку внутренней тюремной стены меня отвели в здание тюремного корпуса. Провели по каким-то узким, полутемным коридорам, спустились по лесенке, и дежурный, в этом коридоре надзиратель, принял меня от того, кто привел, открылась дверь в камеру и я вошел в нее.
Это была комната размером примерно площадью 2,5 на 3 метра без окон. Над дверьми за металлической сеткой под потолком тускло светила одна лампочка. Стены, пол, потолок - все бетонное, дверь металлическая с круглым отверстием в диаметре около 5 см. Комната совершенно пустая. Не было и кровати, ни стола, ни стула. Единственным предметом в углу стояла бочка - параша, около которой видны следы рассыпанной хлорной извести.
Так я был заперт в этом бетонном мешке. Походив по камере, я сел на пол отдохнуть, но пол был очень холодным, пришлось встать. Периодически открывался в дверях "глазок" и надзирательский глаз смотрел на меня. Ужин не дали. Я потерял счет времени, устал. Ноги от длительного стояния уже отказывались держать меня. Голова все больше склонялась вниз, и я не помню, как лег на бетонный холодный пол и уснул.
Проснулся от холода. Замерзли все части тела, зубы начали стучать, выбивая дрожь. Я встал, начал вновь ходить и ходить по этому полу - три шага вперед, три - назад и так до онемения, пока усталость не положила отдыхать на холодный бетон.
Я потерял счет времени, путались мысли, ныли все органы. Пустой желудок давал о себе знать, хотелось есть, чувство голода подавлялось холодом, а холод - голодом.
Я не знал, сколько прошло времени, как я находился в бетонном мешке, отторгнутый от всего живого, от света, от воздуха. Не слышно было ни человеческого голоса, ни ветра, ни звука.
Окончательно выбившись из сил, в полусознательном состоянии, уже не чувствующий ни холода, ни голода, я упал на пол и решил не вставать больше, умереть. Сколько я пролежал в таком состоянии, не знаю. Меня растолкал сапогом надзиратель, приказал встать и "на выход". Оказалось, что я провел в этой камере трое суток в холоде без еды и без воды. Мне уже было безразлично куда меня ведут и зачем.
Привели через тюремный двор в небольшое здание.
В комнату в сопровождении охраны - надзирателя - пришел мужчина /тюремный парикмахер/ и ручной машинкой наголо остриг голову, подмышками, на лобке. После парикмахерской обработки надзиратель провел меня в другое помещение - баню. Всю мою одежду унесли в прожарку дезинсекцию. Мне дали граммов 10 хозяйственного мыла, таз теплой и тазик холодной воды для мытья. После трехсуточного холодильника теплая вода в теплой комнате мне показалась сверхблаженством. Я помылся, принесли мою одежду /она оказалась теплой, но немного влажной/ и когда я оделся, меня повели в тюремный корпус. Я с ужасом думал, что меня ждет опять холодный мешок. Но вот поднялись на второй этаж. Меня принял уже другой надзиратель /с обязательным опросом фамилии, имени, года рождения/. Подвел к дверям одной из камер, открыл ее и я увидел живых людей, сидящих на нарах. Я переступил порог, дверь за мной закрылась. Я оказался в камере с живыми людьми. Я живой, я живу, надеюсь буду жить.